Почему важно дать людям сделать что-то доброе?
Как организовать коммуникации на лесопилке?
Чем на самом деле сейчас занимается лесопромышленный гигант UPM-Kymmene?
Об этом Анна Несмеева узнала у руководителя по коммуникациям российского отделения концерна Натальи Малашенко.
Золотой эфир декабря на www.hr.media!
Здравствуйте, дорогие коллеги! Это программа о коммуникациях и о людях, которые создают эти коммуникации. И сегодня у меня в гостях Наталья Малашенко, директор по корпоративным отношениям компании UPM-Kymmene.
А.Н. Здорово. Мне всегда очень нравилась формулировка — “директор по корпоративным отношениям”. Наталья, расскажите, что за отношения такие?
Н.М. На самом деле, функция, в которой я работаю в России, она до последних двух лет, называлась — “корпоративные коммуникации”. Но поскольку, в любой компании происходят всевозможные изменения, она (функция) стала — “корпоративные отношения”, потому что, кроме коммуникаций, сюда добавились все экологические коммуникации и взаимоотношения с регулирующими органами. До этого времени, это были отдельные функции.
А.Н. Т.е. мы расширяемся? Мы расширяемся, интегрируем в себя, другие аудитории, другие среды, другие каналы.
Н.М. Можно сказать, расширилась база стейк холдеров.
А.Н. Ой, какое страшное профессиональное слово. Ну хорошо, раз мы уже добрались до профессиональных терминов, самое время задать наш традиционный вопрос, которым мы всегда открываем программу. Какое самое сложное профессиональное решение приходилось вам принимать?
Н.М. Наверное, это было решение о смене работы. Это произошло, уже страшно сказать, уже 10 лет назад, когда из Бритиш Американ Тобакко я перешла в UPM.
А.Н. Да, смена такая, радикальная.
Н.М. Да, потому что, когда мне позвонили, теперешние мои коллеги и сказали: “не хотите ли к нам прийти работать?”, я погуглила про UPM, на русском языке тогда вообще практически ничего не нашла. Я нашла, конечно, на английском языке, что это большая лесопромышленная компания, Но на самом деле, никакой информации об этой компании на русском языке не было. Понятно, что это компания b2b, в отличие от Бритиш Американ Тобакко, которая FMCG. И в России это был некий старт-апп в отношении коммуникаций. Вообще компания присутствует в России с конца 19 века, и продавала бумагу с конца 19 века. И даже интересная есть история, что логотип компании появился в ответ на требования Царского Правительства. Когда Царское Правительство обязало всех поставщиков, которые завозили свои товары в Россию, иметь некий товарный знак. И это вынудило UPM разработать тот логотип, который мы используем до сих пор.
А.Н. Боже! Просто раритетный, антикварный, можно сказать, логотип.
Н.М. Да, и тем не менее, не смотря на такую долгую историю, компания до 2006 года, таким единым фронтом не была представлена в России. Были отдельные разрозненные бизнесы — фанерный завод, продажи бумаги, лесоизготовительное подразделение. А в 2006м году все это объединили в единую структуру и создали, скажем так, обслуживающие функции, туда относится логистика, финансы, hr и коммуникации.
А.Н. Дело серьезное. Тут с кандачка к нему не подойдешь. Более того, ведь лес, грубо говоря — древообработка, и все прочие прелести, они находятся там, где находится лес, потому что ты его за собой не повезешь. Правильно ли я понимаю, что большинство ваших сотрудников, они в лесах?
Н.М. Это не совсем так. Структура компании за все эти годы тоже сильно менялась. У нас был в собственности леспромхоз, который мы потом продали. У нас был лесопильный завод, который мы продали в 2013м году.
А.Н. Т.е. избавляетесь от лесных угодий?
Н.М. Ну не от лесных угодий, а происходит такая структурная перестройка бизнеса. Причем, она происходит не только в России, она происходит и в других странах. Соответственно, компания оставляет то, что приносит прибыль, и то, что имеет долгосрочную перспективу развития. И на сегодняшний день, нас 850 человек в России. Из них, 650 — это наш фанерный завод в Чудово, недалеко от Санкт-Петербурга. Сейчас у нас своей лесозаготовки нет, у нас есть люди, которые закупают лес на рынке. И у нас есть отделы продаж, которые продают в России бумагу, у нас еще есть этикеточные материалы (это все, что используется для этикетки, фанеру, естественно, тоже. В общем, у нас есть завод и подразделения, которые занимаются продажами.
А.Н. Тогда мне придется по ходу дела перестраиваться. Я то все хотела расспрашивать про то, как мы общаемся с людьми, которые в лесах где-то сидят. А они, оказывается, не в лесах сидят, а на заводе работают.
Н.М. Да, есть завод, есть люди, которые закупают лес, но у них все равно есть маленькие офисы. У нас своей лесозаготовки нет, где люди действительно сидят в лесах и работают там вахтовым методом. Таких людей у нас в России нет.
А.Н. Как строите сегодня коммуникации с коллегами на предприятиях?
Н.М. Что касается завода, то у нас выходит газета раз в квартал.
А.Н. На собственной бумаге?
Н.М. На собственной бумаге. У нас есть телевизионный экран, на котором транслируются новости и презентация компании, такая корпоративная информация. И, конечно, нельзя недооценивать, это личные коммуникации между начальниками смен и подчиненными, и планерки, которые, естественно, на заводе происходят — это, наверно, основной канал производственной информации для работников. Конечно, для офисных сотрудников у нас есть Интранет. Поскольку, люди, которые заняты на производстве, у них нет персональных компьютеров, соответственно, для них используются другие каналы коммуникации.
А.Н. Как на счет стендов? Не так давно, мы здесь сидели с Еленой Улиной, и как раз обсуждали. И она сказала, что сейчас, попав в достаточно традиционную компанию, связанную с производством, она вдохновлена тем, как работает информационный стенд, что ей очень нравится этот канал, она прям с удовольствием с ними работает. Как у вас?
Н.М. У нас есть информационные стенды, действительно. И в этом году мы их обновили, потому что это все-таки производство, они приходят в негодность. У нас есть 3 вида, разного цвета, информационных стендов. Один — про безопасность труда, другой — про экологию, третий — про производственную информацию. И еще один информационный стенд, который висит на проходной, это про общественную жизнь: объявления, объявления об экскурсиях, объявления профсоюза. Вот такие вот вещи.
А.Н. У меня есть свой личный маленький лайфхак, как определить с высокой долей вероятности, на сколько регламентирована компания. Вот если стендики с пластиковыми кармашками и там что-то набито, то это, как правило, очень регламентированная компания. А если висит доска, куда можно прикреплять свободного размера листочки на магнитах или на кнопках (на пробку), то это свободная компания. Как у вас — кармашки или кнопочки?
Н.М. У нас есть вот эти стенды и у них есть вот эти заголовки (у стенда). И если человек подходит, он понимает, что здесь он найдет что-то про безопасность труда. На кармашках конкретно не написано, но у нас кармашки, действительно. Это связано с тем, что нет человека, который каждый день мог бы пройти и посмотреть — может что-то отвалилось, повесить обратно. Это больше связано с тем, что некому обслуживать эти стенды, чем с жесткой регламентацией.
А.Н. Кстати, к вопросу про обслуживание. Мы довольно часто с коллегами обсуждаем, сколько надо рук, ног, голов, для того, чтобы эффективно заниматься коммуникациями, эффективно общаться и с сотрудниками и внешними какими-то аудиториями? Всегда это упирается в одну историю, отвечаешь ли ты сам полностью за весь процесс или ты все-таки работаешь в качестве проект-менеджера, собирая, под какую-то значимую историю, команду из подразделений. И как вы строите свою работу?
Н.М. Я вот на 850 человек сейчас одна занимаюсь корпоративными коммуникациями и корпоративными отношениями. Соответственно, как мы выпускаем заводскую газету? У меня есть ред.коллегия. И там люди, которые не назначены начальниками, а которые туда пришли, потому что им это интересно. Там есть менеджер по экологии наш, есть человек, который на погрузчике работает, есть человек, который командует котельной, есть секретарь директора генерального, есть из кадров, конечно, человек. Но они там все, потому что им это интересно. Это некая общественная деятельность и они видят потом результат своего труда, там естественно их фамилии. Вот такое некое общественное признание.
А.Н. А письма пишут в газету? Какой-нибудь фидбек от сотрудников?
Н.М. Это хороший вопрос. Основной фидбек — это когда я приезжаю на завод и спрашиваю. У нас, естественно, там сидят вахтеры, которые очень долго работают на заводе. И это основной, скажем так, канал обратной связи. Потому что, естественно, когда люди приходят на завод, первые, кого они видят — это вахтеры. И если у них проблемы накопились, или они хотят что-то высказать, они это высказывают вахтеру. Соответственно, когда выходит газета, я потом приезжаю на завод и говорю: “Ну что там? Что народ-то про последнюю газету говорит?”. И вот таким вот образом я узнаю. У нас есть, не скрою, ящики для обратной связи, но они, к сожалению, не работают.
А.Н. Т.е. вахтер в этом смысле, работает лучше?
Н.М. Да.
А.Н. Нашим слушателям лайфхак на заметку. Вполне возможно, что ваш ящик пора заменить вахтером. Что-нибудь думали в смысле цифровых каких-то решений? Потому что мы все, в той или иной степени, пытаемся пощупать, что здесь происходит, и слушаем уже второй сезон ребят из Северстали, которые рассказывают о своем мобильном приложении новостном для работников предприятий. В этом направлении какие-то идеи рассматриваете?
Н.М. Основное отличие UPM от Бата, в том, что в Бате решения принимались на региональном уровне. Конечно, они все должны были быть в рамках единой корпоративной стратегии. А в UPM очень много чего централизовано. Поэтому, здесь в России, мы отдельную технологию внедрить не можем без какого-то глобального проекта. На глобальном уровне сейчас обсуждаются мобильные приложения. Но для этого необходимо всем рабочим выдать корпоративные мобильные номера, потому что мы не можем их заставить на личных телефонах скачивать мобильные приложения и читать все, что там написано.
А.Н. А заинтересовать?
Н.М. Можно, конечно, но это пока все в процессе обсуждения. Пока не могу сказать, будет это работать или нет. В мае будем проводить опрос и каким-то образом будем пытаться их заинтересовать. Конечно, большинство рабочих сейчас используют смартфоны, технически да, это возможно. Но надо подумать, какой информацией наполнять приложения. Проблема, например, нашего Интранета, что интерфейс на английском языке (рассказывала об этом на форуме). И пока ты там найдешь наши русские новости на русском языке, это не очень просто. И поэтому, если они сделают приложение, как отражение Интранета, то это тоже будет не самый удобный вариант.
А.Н. Требуй ввести геотаргетинг.
Н.М. Да-да.
А.Н. Ну что же, оставим тогда приложение на светлое будущее. Будем надеяться, что оно тоже к нам придет. И поскольку, программа у нас декабрьская, мы завершаем год вот этим программами. Хотела бы спросить, какие интересные тренды, что удалось подсмотреть в этом году? Что удалось увидеть и отметить во внутренних коммуникациях, может быть, в целом, в коммуникациях? Куда движемся?
Н.М. Как мне кажется, мы движемся больше к партнерским проектам. Я вижу, сейчас многие компании реализуют что-то совместное. И это очень хорошо, можно и разделить бюджеты (мы все работаем в условиях ограниченных бюджетов). Кроме того, что я вижу, я в Бате занималась корпоративной социальной ответственностью. Десять лет назад это было что-то такое новое.
А.Н. Это был такой дикий, таинственный зверь, которого никто не знал и не видел.
Н.М. Абсолютно верно. И я вижу, как за десять лет изменилась вся дискуссия, и то, что компании делают в области корпоративной социальной ответственности. Нельзя сказать, что это начало. Но думаю, все будет дальше развиваться. Для UPM стратегия — это краеугольный камень, а не какой-то там “бантик” сверху того, что делает компания. А это — все, начиная от того, как мы заготавливаем лес, и заканчивая тем, как утилизировать наш продукт, после того, как он будет использован, как можно минимизировать воздействие на окружающую среду и получить еще добавленную стоимость из рециклинга. Поэтому, я думаю, что постепенно, все компании будут двигаться в этом направлении, потому что этого требует потребитель, и потому что понятно, что ресурсы, которыми мы все располагаем, они не безграничны. Что касается внутренних коммуникаций, мы, например, в этом году (мы компания b2b, мы работаем в России, и все-таки у нас такая вот культура дарения подарков). И вот, что мы сделали в этом году. Наши сейлз менеджеры сказали, что наши клиенты не готовы просто получать открытку, в которой написано, “ребята, мы все деньги на подарки потратили на сохранение амурских тигров, допустим”. Они, малый и средний бизнес, зачастую хотят что-то получить на новый год такое, что можно пощупать. И поэтому мы решили посотрудничать с компанией Байсоушиел, они занимаются сотрудничеством с социальными предпринимателями, и мы купили в качестве подарков, носки, варежки, связанные бабушками во Владимирской области. Это дополнительный приработок к их небольшой пенсии. Т.е. мы и подарок клиентам подарим, и что-то хорошее сделаем для общества, в котором мы работаем.
А.Н. Отличная идея. Я, кстати говоря, только вчера заправлялась на заправке Шела, у них там есть кафешка. Но меня поразила не кафешка, а то, что к стаканчикам с кофе, чаем, который горячий люди выносят, они предлагают купить манжет, связанный вручную, который тоже, кажется во Владимирской области вяжут, только ребята из какого-то детского дома-интерната. И таким образом, тоже оказывают им поддержку, не просто собирая деньги, а давая возможность им своим трудом заработать на что-то.
Н.М. А вот помимо этих носков и варежек, второй тип подарков — это скворечники и кормушки, которые сделаны детьми из мастерской “Руки оттуда”. Воспитанники детских домов опять же получают за свой труд некие денежки и возможность социализации, что-то сделать своими руками. Посмотрим, как воспримут это наши клиенты-партнеры, надеюсь, что хорошо.
А.Н. Зимой носки с варежками — это всегда хорошо. Ну что же, на такой приятной волне, мы с вами добрались до нашей первой постоянной рубрики, которая называется “Вести из семи королевств”. В этой рубрике мы просим нашего гостя прокомментировать новость, которую мы подобрали специально для него, и понять, как в этом свете, направлении, мы будем двигаться дальше. Специально для Натальи, так уж совпало, я выбрала следующую новость. 2017й год объявлен годом экологии. И запланировано очень много мероприятий, и на государственном уровне, и на региональном. Как думаете, найдет ли это отражение, в наших корпоративных активностях? Стоит ли нам здесь что-то предпринимать? И на чем стоит сфокусироваться? Потому что, когда был год здоровья, все массово побежали. У меня есть знакомый травматолог, который говорит: “Боже! Они как все побежали, так все и упали. И у меня был бесконечный месячник лечения коленок, локтей”. Вот как бы нам сделать что-нибудь экологичное, но, желательно, разумное?
Н.М. Да, это хороший вопрос. Я не знаю, сложно, мне кажется, представить, как можно переборщить с экологией?
А.Н. Ну скажем так, переборщить нет, но я видела компании, где достаточно формальный подход к этим экологическим проектам. И мне показалось, что там это скорее, отпугивает сотрудников, т.е. они относятся к этому как к некой навязанной активности и это отвращает от того, что они могли бы сделать добровольно.
Н.М. Ну да, то что по-английски называется, “грейнвошинг”, это то, чего мы, например, очень стараемся избегать. Я могу сказать, что мы делаем. Буквально завтра в МГИМО пройдет третья, по-моему, конференция университетов “За устойчивое будущее”. И мы первый раз ее поддерживаем. Но не просто там, где-то стоит наш логотип, а у нас есть конкретный кейс по утилизации отходов фанерного производства, который студенты решают. И вот завтра, мы надеемся, у нас есть команды, которые решили кейс. Завтра мы узнаем, кто победитель.
А.Н. То есть они будут презентовать свои результаты?
Н.М. Да.
А.Н. А вы даже, наверно, будете внедрять то, что они предложили?
Н.М. У нас завтра приедут люди с завода, которые послушают и оценят. В принципе, такая идея есть. Кстати, возвращаясь к вопросу про направления, это сотрудничество с Университетами и всякими научно-исследовательскими центрами, потому что бизнес не должен замыкаться в себе, а должен искать решения вокруг себя. Так что посмотрим, как это завтра пройдет. Это в преддверии года экологии. Так же у нас десять лет есть корпоративный проект, который “убивает двух зайцев”, называется “Лесной десант”. Это мы раз в год едем в лес и сажаем гектары саженцев ели, помогаем нашим поставщикам леса заниматься лесовосстановлением. Потому что это их, естественно, обязанность. Они обязаны заниматься лесовосстановлением по нашему лесному кодексу, те арендаторы леса, которые занимаются промышленными лесозаготовками, а мы им помогаем в этом. Т.е. с одной стороны, мы проявляем свою ответственность, помогаем им, помогаем нашим поставщикам, укрепляем отношения с ними опять же. А с другой стороны, это как тимбилдинг такой некий. Потому что на этом мероприятии встречаются люди и с завода, и из всех наших бизнесов.
А.Н. А куда ездите, если не секрет?
Н.М. В основном, это Ленинградская область и Новгородская область, где у нас поставщики.
А.Н. Мне кажется вам просто надо в Ленинграде кинуть кличь, и в Новгороде. И к вам просто в рамках волонтеров присоединятся из дружественных компаний столько народу! Ну приятно в лес поехать весной, сажать елочки! Ну благое дело ведь!
Н.М. Ну посмотрим, хорошая идея. Опять же, у нас ведь есть клиенты.
А.Н. Я думаю, DHL и Coca-Cola,, Mars и прочие наши товарищи, они с удовольствием с вами в лес елки сажать поедут.
Н.М. Да, но это нет так просто. Это не просто в парк пойти и посадить три деревца, есть некая логистика. Но это все решается.
А.Н. Ну отлично мы придумали еще одну новую активность. Я думаю, что к теме экологии, кстати, в будущем году мы еще вернемся не раз. Тема эта богата, обширна. Еще есть проект?
Н.М. Еще есть проект, естественно. UPM- крупнейший в мире переработчик макулатуры. И мы из нее делаем полиграфическую бумагу, газетную. И у нас есть проект, с 2012 года мы реализуем совместно с нашими партнерами (компания ЮВИ-СПГВ — это сборщик макулатуры), проект по сбору макулатуры в школах.
А.Н. Ой, т.е. в школах снова собирают макулатуру?
Н.М. Собирают макулатуру, да. Причем, есть соревнования классов. Классы, которые больше всего сдают макулатуры, получают различные призы, при чем это не просто какие-то материальные вещи, а это уроки по раздельному сбору мусора. Так же, класс-победитель из Санкт-Петербурга, мы их вывозим зимой в каникулы на наш завод в Финляндию. Детям, которые из Москвы, им далеко до Финляндии ехать, едут на завод нашего партнера. Вот такой есть проект. И он очень успешно развивается.
А.Н. Здорово, я помню мы в детстве сдавали макулатуру за талончик на “Трех мушкетеров”. А теперь вот, видите, дети сдают макулатуру из чувства экологической ответственности.
Н.М. Мы стараемся привить им это чувство и объясняем, зачем нужен раздельный сбор мусора.
А.Н. А вообще хорошо откликаются наши российские дети и взрослые на такие проекты?
Н.М. В школах приносят и родители макулатуру. И когда объявляется в школе день сбора макулатуры, привозят детей вместе с накопленной дома макулатурой. И классы, действительно, бьются за это первенство в межшкольном соревновании. Хорошо идет проект.
А.Н. Т.е. люди все-таки хотят делать что-то доброе? Что-то доброе, полезное?
Н.М. Да, полезное хотят.
А.Н. Пора бы нам проходить и ко второй нашей рубрике, в которой мы отмечаем не только доброе, полезное, но и замечательное, и великое. Мы просим нашего гостя, сказать, кто сегодня — молодец? С кого берем пример, кого хвалим? Кто в нашей профессии достоит внимания, достоин подражания?
Н.М. Наверно, скажу, что это Ирина Бахтина из “Юнилевера”, потому что она как-раз больше, чем директор по коммуникациям. Она отвечает за устойчивое развитие, за огромный какой-то регион. Она как раз тоже открыта ко всем новым идеям, предложениям, мы с ней не далее, как на прошлой неделе обсуждали реализацию совместного проекта. Юнилевер и UPM в других странах сотрудничают, и мы решили, что может быть и здесь попробовать посотрудничать. Понятно, что Ирина удостоена всевозможных наград, но я думаю, что это действительно, профессионал в своей области. Молодежи, которая приходит в профессию, можно поучиться.
А.Н. Т.е. есть с кого взять пример? Прекрасно, наконец, у нас на железном престоле — леди, королева. А то у нас все как-то туда мужчины и мужчины. Я просто почувствовала гендерное неравенство.
Н.М. Хотя в PR больше девушек.
А.Н. Кстати, вот удивительно. И недавно мы как-раз с коллегами обсуждали этот вопрос. В PR и в HR, если мы посмотрим и образование, и стартовые позиции, там ведь где-то процентов 70 женщин, если не больше. Но чем выше по должностной лестнице мы идем, тем почему-то пропорции меняются на прямо противоположные. Ну вот если мы посмотрим сейчас на директоров по коммуникациям, мы ведь увидим, что из них из 10, 7- мужчины. И дай Бог, 3 женщины. Как думаете, Наталья, с чем это связано? Специфика страны или специфика бизнеса? Или что это?
Н.М. Интересно было бы посмотреть на статистику по другим странам. Как там? Чтобы сравнить и понять, специфика ли — это страны. Ну, наверное, у мужчин и правда как-то быстрее карьера строится, зачастую не только в PRе, но и в других направлениях. Наверно, это страновая специфика. И кроме того, во многих международных компаниях есть принцип толерантности и равноправия и т.д., чего зачастую еще нет в российских компаниях. Они стремятся поддерживать женщин и продвигать их, а в российских компаниях иногда, наверно, действуют и другие факторы.
А.Н. Но с другой стороны, у политкорректности есть и оборотная сторона. Не так давно одна коллега (не помню, кажется из американской компании) мне жаловалась, что них действует этот принцип, определенное количество женщин должно быть среди руководящего состава, в количестве наблюдательного совета менеджмента. Она отвечает в том числе за формирование пула предлагаемых кандидатов. Она говорит, ну где я им возьму эту женщину, если ее нет. А с меня требуют.
Н.М. Ну да, во всем должен быть баланс и здравый смысл.
А.Н. Хорошо. Какой вредный совет можете дать начинающим коммуникаторам, тем кто сегодня, только думает, о том, чтобы прийти в профессию? Новый год близко, давайте им какой-нибудь вредный совет дадим.
Н.М. Может быть про подводные камни профессии? Что очень сложно, достигая какого-то уровня, расти дальше. Потому что PR и коммуникации такая обслуживающая функция. И поэтому, если вы такой карьерист и основная цель — это дорасти до генерального директора, в PR идти не надо.
А.Н. Правильно. Хочешь собственником стать — нечего в пиаре тебе делать. Иди открывай булочную
Н.М. Примерно так, да. Совершенно верно.
А.Н. Если хочешь ты на вечеринках время больше проводить, то в пиар идти попробуй и проверишь на себе, много ль время на праздники и вечеринки. Это ведь распространенное заблуждение.
Н.М. Да. Основное в пиаре — это планирование и воплощение этих планов в жизнь. И эти вечеринки — это только отражение 90 процентов работы, которую ты делаешь.
А.Н. Если честно, я вообще не могу припомнить какие-то вечеринки.
Н.М. Так есть же корпоративные мероприятия.
А.Н. Для нас, извините, это ни фига никакие не вечеринки. Мы туда приходим и работаем.
Н.М. А потом слушаешь обратную связь по тому мероприятию, которое ты организовала.
А.Н. Да, что ты не очень хорошо сработал. Программа наша подошла к концу. Это был четверг. Это была игра престолов. С вами была я, Анна Несмева, а в гостях у меня была
Н.М. Наталья Малашенко.
А.Н. Услышимся через неделю. До встречи!
