Агентство РИА «Новости» провело в Москве второй международный форум «Медиа будущего».

В этом году спикерами выступили ведущие российские и международные исследователи в области средств массовой информации и коммуникации. Как подчеркнула главный редактор агентства Светлана Миронюк, это те люди, «которые не только делают будущее в своих компаниях, но и занимаются прогнозированием, конструированием будущего для всех остальных».

Одним из наиболее обсуждаемых стало выступление Кена Доктора, медиааналитика из США, который заявил, что старые СМИ перестанут существовать к концу текущего десятилетия: «Старый новостной мир уходит в прошлое. Уходит быстро. И мы должны признать это», — сказал  Доктор. По статистике, которую привел аналитик, доходы, получаемые СМИ от рекламы, год от года снижаются, в то время как доходы от читателей растут. Поэтому новым СМИ необходимо акцентироваться на привлечении читателя, мотивировать его использовать платные подписки и другие виды платного контента.

Несмотря на фурор, который произвело выступление Кена Доктора, не все спикеры форума были единодушны, говоря о смерти «бумаги». Так, бывший гендиректор ИД «Коммерсантъ» Демьян Кудрявцев заявил, что бумажный «Коммерсантъ» имеет постоянную аудиторию и, к примеру, закрывать газету при стабильном спросе на нее лишь на основании предсказаний о смерти печати было бы странно. Тем не менее, СМИ во всем мире меняются под влиянием не только технологий, но и политических событий, общественных трансформаций, изменений особенностей человеческого восприятия.

По мнению социолога Мануэля Кастельса, в эпоху, когда люди способны связываться друг с другом все быстрее, их отношение к медиа меняется, в первую очередь они утрачивают доверие к традиционным СМИ. «В общем и целом все знают, что «Нью-Йорк таймс» искажала новости, касающиеся иракской войны, известны также многие другие аналогичные факты», — рассказал Кастельс. По его мнению, несмотря на то, что большая часть информации по-прежнему производится профессионалами — «старыми» СМИ, теперь она все чаще проверяется в блогах очевидцев событий и в других альтернативных источниках, одним из которых стал Викиликс. «Мы живем в мире, где нет разделения на масс-медиа и средства коммуникации. Существует интерактивная гибридная структура, за трансформацией которой мы имеем возможность наблюдать», — констатировал социолог.

Вице-президент ИД «The Boston Globe» Джефф Мориарти как одну из ключевых задач новых медиа обозначил необходимость разработки «ответственного дизайна», который позволил бы пользователю с одинаковым удобством просматривать сайт с любого устройства. «Каждый сайт должен иметь один адрес для всех видов устройств, а в идеале корректировка формата и опций должна производиться автоматически. Мы стремимся к этому», — рассказал Мориарти. При этом для разных видов устройств необходим и несколько разный контент, поскольку чтение новостей, к примеру, с экрана мобильного телефона отличается от чтения с экрана компьютера или планшета: «Новости нужно писать иначе, заголовки должны быть иными. Интерактивный контент должен отвечать размерам экрана, обстановке, в которой пользователь находится в данный момент».

Экс-президент CBS news Эндрю Хейфорд подчеркнул, что в новом мире медиа не меньшее значение, чем сам контент, имеют способы его подачи. Одним из самых перспективных способов эксперт считает онлайн-видео, которое, по его словам, пока мало кто умеет по-настоящему использовать.

В оперативной журналистике снижается роль авторства, роль самого журналиста. Важным становится эффект сопричастности, ощущение того, что событие происходит «здесь и сейчас», а аудитория может наблюдать за этим в реальном времени. При этом у сообщения может быть группа авторов, а в ближайшей перспективе авторов некоторых типов заметок вполне могут заменить компьютерные программы. В частности, на форуме упоминался нашумевший прецедент с программой Narrative Science, которой удалось осветить бейсбольный матч лучше, чем это сделал спортивный журналист. Тогда, напомним, программа составила информационную заметку на основе статистических данных о матче, в первом предложении упомянув главное событие соревнования — блестящую игру питчера команды университета Вирджинии.

Другой пример — американская компания Thomson Financial, которая при помощи аналогичного софта на протяжении многих месяцев выпускает бизнес-новости, основанные на статической информации. Пока такие программы очень дороги и узко специализированы. Однако само их появление очень важно с точки зрения будущего традиционных СМИ.

Одновременно со снижением роли автора возрастает роль редактора, поскольку созданный в максимально короткие сроки контент попадает к читателю в чрезвычайно непривлекательной упаковке. Редактор — это тот, кто может выделить главное, предложить контент максимально релевантной аудитории в том виде, в котором он ее заинтересует.

Подводя итог форума, один из организаторов и модераторов руководитель Медиа Лаборатории РИА «Новости» Василий Гатов подчеркнул, что обсуждение проблем новых медиа на высокопрофессиональном уровне, а не на личных страничках соцсетей — это именно то, чего сейчас не хватает медиасообществу России. Он добавил, что в предстоящем году форум состоится в третий раз и его потенциальные участники смогут высказать пожелания, кого из российских и зарубежных аналитиков они хотели бы услышать.

Мнение высказывает Демьян Кудрявцев, генеральный директор ИД «Коммерсантъ»
Технологии отняли у нас персональность нашей профессии: мы потеряли славу, влияние, променяв все это на выполнение своей задачи — на то, чтобы более точно, более одновременно и в каком-то смысле более качественно рекламировать. Также мы потеряли представление о том, что такое качество: в замедленном сообщении всегда выше уровень обработки, игры светотеней, точности выбора, точности фактуры.

Даже внутри пропагандистской машины мы не можем сравнить качество работы Оренбурга с качеством работы сегодняшних чеченских корреспондентов газеты «Известия». Потому что мы потеряли важность тонкости настройки этого инструментария. Взамен наш потребитель  в идеале должен получить объем. Потому что отказ от персоналий может подразумевать множественность персоналий. Не только скорость увеличилась настолько, что нам теперь важно, что это происходит сейчас, и не важно, кем это транслируется. Но и технологии шагнули так, что мы можем видеть войну через сто веб-камер, или, наоборот, то, что происходит в одном месте, но с десяти точек. Это снижает потребность в медиаторе как человеке, обладающем своей позицией.

Месседж, который ускоряется и усложняется, приходит к потребителю, сильно потеряв в качестве. Более того, он обычно непригляден. Картина Верещагина точно так же отражает убийство, как новость с сирийской войны. Только она является произведением искусства.

Как только новость приходит к вам такой, какой она есть, в подлости человеческой, она становится неприятной, и человек начинает вырабатывать к ней фильтр, защищаться. И в этот момент появляются требования к журналистике, к редактору нового поколения. Это и есть главная проблема медиа, которое хочет выжить в ближайшее время. Ничего не забыть, но сделать так, чтобы человек заинтересовался этой новостью, захотел прийти за ней.

Мнение высказывает Арсен Ревазов, гендиректор IMHO VI

Если говорить о моделях монетизации, то их всегда было две, их две и останется. Это или деньги за рекламу, или деньги за подписку. Или пользователь платит за информацию, или он получает ее бесплатно, но она будет перемежаться рекламой. Никаких иных моделей быть не может, все, что существует сейчас, это производные от этих моделей.

Однако моделей платформ с каждым годом становится больше. В последние 5-7 лет прослеживается сумасшедший тренд на персонализацию контента: «Мы сделаем контент специально под  вас». У каждого новостная лента Фейсбука своя, более того, Яндекс и Гугл утверждают, что один и тот же поисковый запрос, сделанный разными людьми, получит разные выдачи.

При этом зачастую получаются курьезы: если вы находитесь в Китае или Японии, вам выдают результат на китайском языке.

Стоит отметить, что сознательная персонализация (когда пользователь себе должен настроить один экран, другой экран) полностью провалилась. Даже Гугл попытался что-то подобное сделать, но в целом затея провалилась. Люди ничего себе не настраивают, они страшно ленятся. Индивидуальными настройками пользуются 2-3%, остальные ими заниматься не будут.

Но проблема осталась: я не хочу читать то, что мне предлагается, мне категорически не нравится моя новостная лента в Фейсбуке. Мне подсовывают совсем не то, что я хочу получить.

Это связано с тем, что настройкой занимается робот. Софт, который позволяет адаптировать контент под пользователя, очень сложный и дорогой. Поэтому его могут себе позволить лишь немногие. В результате работы этого софта мы получаем крайне монотонную, однообразную выдачу. В итоге все кликают верхнюю ссылку, а остальные почти не работают. Это проблема автоматической персонализции.

Персонализацию на сегодняшней день можно считать проваленной в силу того, что это очень сложный софт. Этого пока никто не признал, но это так.

Когда персонализация работает? К примеру, я покупаю книгу на Озоне или Амазоне, мне говорят: «Люди, которые купили эту книгу, купили еще и это». Часто такие подсказки работают. Но они не имеют отношения к серьезным технологиям. Это простой алгоритм. Если я пришел на сайт с новостью про землетрясение, мне можно предложить новости про другие катаклизмы. Это опять же не требует серьезных технологий.

Каким будет веб 3.0? Это будет агрегация контента на базе разумного, взвешенного использования технологий, но освещенная при этом разумом человека.

Если я захожу на сайт Лента.ру, или РИА «Новости», или куда-то еще, то я, прежде всего, доверяю вкусу редакции, которая отбирает новости. Это люди, которые сочли, что конкретная новость для читателя важна. А я доверяю подборке этого сайта.

Роль личности, которая выступает агрегатором, остается высокой. Она гарантирует стабильность. Если я читаю текст на «Коммерсанте», я знаю, что этот текст важен. Если я читаю новость на Фейсбуке, я не знаю, один я ее прочел или ее прочли все.

На запрос «Отели в Турции» пользователь получает много однотипных ответов. Он идет на Trip Adviser, выбирает отели по отзывам пользователей и уже потом идет смотреть, есть ли свободные места и так далее. Но можно представить, что таких популярных запросов — очень ограниченное число. И к ним можно подготовиться заранее. В итоге получится некоторый продукт агрегационного характера, но над которым поработал человек и отобрал наиболее интересное.

Алгоритмы, конечно, буду развиваться. Но в самое ближайшее время мы увидим, как человеческий разум, который агрегирует выдачи, получаемые при помощи технологий, завоюет себе место под солнцем. Я думаю, что в течение трех-четырех лет мы получим несколько прекрасных агрегационных проектов.

Мнение высказывает Василий Гатов, вице-президент Гильдии издателей, член Правления IFRA

В разговор про тренды я внесу несколько напряженную реплику. Мы вступили в новую сетевую реальность, в которой все социально, в которой уже возникла довольно развитая киберпреступность, в которой уже начались войны, в которых, к сожалению, участвуют не только живые люди.

Мы свою цифровую аудиторию знаем примерно на 70%. Про оставшиеся 30% у нас нет никакой информации. Кто они? Это люди, пользователи или агрегаты? Возьмем 7 крупнейших российских страниц в Фейсбуке или Твиттере. Мы не знаем, кто те тысячи читателей, которые на них подписаны.

Есть «серая зона», которую мы обнаруживаем, если сравниваем численность подписчиков (к примеру Фейсбук РИА «Новости» — 535 тысяч подписчиков) и так называемые человекодействия (125 тысяч). Как полмиллиона человек, к которым доходят сообщения РИА «Новостей», делают всего 125 тысяч транзакций? Причем это далеко не худший показатель.

Мы видим и «черную зону»: 20% поставили «лайк» на страницу и исчезли. Зачем они это делают? На самом деле, они таким путем легитимизируют искусственные сетевые сущности. Большие аккаунты являются способом такой легитимизации.

В российской литературе есть великая поэма Гоголя «Мертвые души». Если вы помните, зачем Чичиков покупал мертвые души, вы поймете логику российского чиновника от интернета, маркетинга, политики. Зачем нужны мертвые души? Заложить и взятку дать.

В твиттер-акаунте РИА «Новостей» 108 тысяч подписчиков. Из них 46 тысяч либо не имеют юзерпика, либо не имеют ни одного твита, либо ни одного фолловера. Кто это? Больше всех крупные аккаунты страдают от легитимизации ботов. Зачем Тине Канделаки 400 тысяч ботов? Прохорову его штаб продал 248 тысяч пустышек.

Сегодня это невинные игры, а завтра, когда новые медиа станут фильтровать для вас чужую информацию, они могут оказаться управляемы армией этих существ, которые попросту будут формировать ложную повестку дня и показывать совсем не то, что вы хотите увидеть, а то, что увидели боты. Надувая соцсети, люди заранее создают инфляцию. Это вмешательство в результаты интернет-голосований.

Чем дольше мы наблюдаем на DDoS-атаки на сайты российских медиа, политиков, российского бизнеса и банков, тем больше мы понимаем, что имеем дело с развитым бизнесом киберпреступности. Koobface открыто рекламирует и предлагает свои услуги: mass following, преследования, троллинг. Фишинг и DDoS не предлагает, но, судя по всему, тоже может.

Все услуги можно в открытую заказать на рынке, а DDoS-атаки откровенно используются в политических целях. Медиа все больше зависят от цифровых читателей. И все это приведет к тому, что миллионы хорошо обученных цифровых существ начнут оказывать на них влияние.

Кто может защитить нас от них? Должно ли государство вмешаться? Нужно ли переписать протокол интернета? Боюсь, что пока у нас нет ответа. Пока мы можем только честно об этом говорить. Нужно разработать новые метрики, которые бы позволили через медиаграмотность доказать, что нужно не платить деньги за привлечение пользователей, а делать хороший контент и быть открытыми для диалога с читателями, чтобы в будущем «черная зона» исчезла.

Мнение высказывает Кирилл Мартынов

Здесь есть две темы, обсуждать которые лучше отдельно. Во-первых, это вопрос о том, нужны ли профессиональные медиа в мире социальных сетей или же очень скоро все новости будут создаваться блогерами. Думаю, что ответ в данном случае очевиден: блогеры, начинающие как энтузиасты, сами очень быстро проходят профессионализацию. Конечно, будет расти число тех, кто в течение своей жизни создает лишь одну новость, становясь участником или свидетелем того или иного события. Но неясно, как такие частные свидетельства могут быть верифицированы. Сначала мы верили всему, что пишут в блогах, потому что предполагали, что блогеры в отличие от журналистов честные. Теперь такой наивности не осталось. А уровень доверия зависит от личного бренда автора, его репутации, наработанной годами присутствия в социальных сетях. И в этом смысле новости остаются предметом профессиональной работы вне зависимости от того, кем они создаются, — «редакцией», состоящей из одного человека, или огромной медиакорпорацией. Чаще всего именно профессиональные медиа делают хорошие новости, ориентируясь на низовой активизм блогеров, но превосходя его по качеству. Не думаю, что здесь может что-то изменится.

В общем, профессиональные медиа на рынке новостей, безусловно, выживут. Но их ждут испытания. Судя по всему, все средние проекты вымрут, останутся монстры и карлики — огромные корпорации и сайты, которые делаются на коленке.

Второй важный вопрос — это то, откуда медиа будут брать деньги в условиях высококонкурентной среды, перенасыщенной дешевой информацией. Чтобы написать хорошую статью, нужно потратить довольно много недешевого времени компетентного человека. В современном мире эта статья часто оказывается затем на сайте и доступна для чтения любому желающему. То есть результат кропотливой и творческой работы выбрасывается на коммунистический рынок бесплатного потребления. Реклама в интернете расходы редакций не покрывает. Ясно, что так вечно продолжаться не может. Поэтому тут намечается следующая тенденция: возникают молодые медиа, пытающиеся занять место под солнцем и предоставляющие свои материалы бесплатно, их сопровождают группы полулюбительских сайтов, которые принципиально не могут получать прибыль. Наконец, если речь идет о профессиональных СМИ, то здесь возможны два варианта. Либо некоторая корпорация, которая торгует, допустим, мебелью, решает по имиджевым или политическим причинам открыть собственный медиа-проект, который по сути является расширением отдела пиара в этой корпорации. Деньги такое медиа не зарабатывает, являясь расходной статьей корпоративной политики. Либо если медиа пытается выйти на самоокупаемость, то оно вводит систему платной подписки, убеждая читателей, что платная информация лучше бесплатной из-за более высокой компетентности и объективности. Проблема в том, что продавать по подписке новости явно не получится, это путь скорее для аналитики.

Если обобщить, то мы имеем следующую проблему: как сохранить профессионализм и высокое качество медиа, сделав их одновременно доступными для читателя, — и все это в условиях становления единого информационного пространства, где средства коммуникации переплетены с масс-медиа, как об этом говорит Кастельс? Как сделать так, чтобы этот условный телефон, объединенный с телевизором, работал на общественное благо, предоставляя высококачественную информацию и позволяя профессионалам зарабатывать на жизнь?

 

Источник http://mnenia.ru

(Visited 38 times, 1 visits today)